ЗВУЧАНИЕ ЦВЕТА.
Трудами многих исследователей установлено, что цвет - это некая энергия, которая дейстует на психику человека положительно или отрицательно, независимо от его сознания. Мы имеем представление о "холодных" и "теплых" цветах, о "звонких" и "глухих", о "мягких" и "жестких". Во многих случаях это результат того, что на цвет как бы перенесено качество вещей, которым он сам или его оттенок свойственен от природы.
Современник Шекспира обладал способностью воспринимать огромное количество цветовых различий, создавать новые варианты цвета, соотнося их названия с языком цветовых символов, пытаясь подчас довести сами символы чуть ли ни до мировоззренческих понятий. За всем этим стояли столетия, и ближе всех средневековье, которое и в области цвета установило иерархическую последовательность, над чем в ренессансной Италии уже иронизировали. А знаменитый Лоренцо Валла еще в 1430 г. выступил с темпераментным опровержением схоластического трактата Бартоло да Сассоферата о ценностной иерархии цвета. "Говорится о том, что белый - самый благородный из цветов, а черый - самый низкий и что все остальные цвета тем прекраснее, чем они ближе к белому , и тем безобразней, чем в них больше черноты... Смело могу сказать, что его нельзя считать чем-то противоположным превосходству белого: ворона и лебедь оба посвящены Апполону. На мой взгляд, эфиоп прекраснее индийца именно потому, что он чернее..." /Данилова И.Е. "Искусство Средних веков и Возрождения"/
Англичане переводили и печатали итальянские поэмы и трактаты о значении цвета, а шекспировский зловредный мавр Арон из "Тита Андронника", говоря о себе, гордо, заносчиво заявлял:
Цвет чёрный лучше всех других цветов:
Он отвергает все цвета другие.
Не обелить всем водам океана
Вовеки чёрных лебединых лап,
Хоть он их омывает беспрестанно. /IV,2/
В этой тираде выражено отношение англичан к цветовым символам. Сами обозначения были для них очень важны, а их иерархия почти ничего не значила, потому что лебедю равно важны и белые крылья и чёрные лапы.
У того же Шекспира, в эскизах художников к придворным спектаклям, в ремарках к маскам один и тот же цвет означал порой противоборствующие вещи. Фредерик Порталь, посвятивший символике цвета целое исследование /Portal F. Des coleurs dans l'antiquite, le moyen-age et les temps modernes. P., 1837/, говорит, что так называемые противоречия можно объяснить наличием и смешением как бы двух символических лексиконов - мирского и более древнего, священного. Так, на языке священном лазурь обозначала Небесную истину, а на языке мирском синий стал цветом Преданности, из-за чего в Англии считался /наряду с бурым/ цветом слуг и подмастерьев. И хотя в то же время синий означал Правду, Честь и ассоциировался с мадонной, аристократы предпочитали ему в своих костюмах бирюзовый /Возвышенность мысли/, морской волны /Веселье/ и т.п.
Многочисленные цвета, их названия и символический смысл были для елизаветинцев своеобразным отражением многокрасочности мира, что, естественно, особенно выразительно демонстрировал костюм. Костюм, столь важный для модников, влюбленных, придворных, актеров - словом, всех, кто хотел сказать нечто важное своим обликом. И хотя это были весьма яркие одежды, как правило, они были колористически гармоничными, о чем свидетельствуют портреты современников.
Попытаемся охарактеризовать цвета, наиболее часто называемые Шекспиром и, очевидно, предпочитаемые им , а также их условный смысл соответственно символическим лексиконом - мирскому, священному и театральному. Они не всегда совпадали, и зрители должны были разобраться, которому из цветовых кодов отдается предпочтение в той или иной сценической ситуации. Так, если по ходу спектакля на сцене действовали святые, праведники или привидения, цветовые символы в их костюмах, обозначали вещи священные. Если же персонаж оказывался в комическом положении или приближался к нему, то сочетание красок в его костюме или цвет отдельной детали сразу же вызывал смех, потому что "говорил" на языке театральных цветовых символов, языке, когда совпадающем с мирским, а когда доводящем его до клоунского гротеска.
Итак, красный, белый, зеленый, желтый. И ещё чёрный, как знак отсутствия, уничтожения цвета вообще. Шекспир другие цвета почти не называет, но мы убедимся, как богата красочными и смысловыми оттенками его палитра.
Белый издревле вызывал ощущение чистоты, легкости, света. Во времена Шекспира белый означал: Духовность и Духовный свет, Целомудрие, Простоту, Невинность, Ясность души, Девственность, Истину /наряду с более древним - золотым/, Траур.
В белое, подчёркивая свою девственность, любила одеваться английская королева Елизавета I.
"Земля мертва и белый плащ на ней", - говорит Шекспир в печальном пятом сонете.
Белый - древнейший цвет траура, символ неокрашенной одежды, знак отказа от всех цветов, вкупе олицетворяющих жизнь. Белый траур носили овдовевшие королевы. Белый избирали своим цветом некоторые монашеские ордена в знак отрешённости от красок жизни. А вот белый саван или белый стихарь у вященников имел совсем противоположное значение бессмертного преображенного тела Христа, Очищение мира:
Лорд Архиепископ,
Вы, чей престол храним гражданским миром,
Чья борода в дни мира поседела,
Чью мудрость и ученость мир вскормил,
Чьё облачение белое - эмблема
И голубиной чистоты и мира... /Генрих IV, часть II, IV,1/
Белый в данном случае рассматривался как цвет радостный, составленный из всех других цветов. В режиссерских ремарках к одной мистерии написано: "Отметь, что здесь Иисус входит внутрь горы, чтобы одеть белое платье, какое можно будет найти, и руки покроет загаром /Хрестоматия по истории западноевропейского театра, том I, стр. 118/. Загар нужен, чтобы усилить по контрасту впечатление белоснежности одеяния. Лебедь у Шекспира - "дьякон - в ризе белоснежной" /"Феникс и голубка"/.
Белые флаги вывешивали не только в знак окончания военных действий, но и над тюрьмами, когда там не было преступников - в знак Чистоты и Милосердия. Белый был также цветом Веры, Истины, Искупления, Святости жизни. В белые одежды по средневековой традиции должны были быть облачены ангелы, патриархи, праведники, великомученники. Являющиеся в видениях шекспировским героям предки, невинно убиенные и оклеветанные, соответственно должны были быть в белом.
Мария Стюарт, Королева Шотландская, в белом трауре. Неизвестный художник 1570-е годы.
Поэты и образованные люди связывали белый свет, означающий Беспорочность, Ясность, с лунным светом и богиней Дианой, благодаря чему белый цвет выражал Девственность. И Елизавете, за которой почти как титул закрепилось имя "королева-девственница", удавалось при всей "запачканности" своего костюма использовать в нём прозрачные ткани. Как правило, этот вздымающийся за её плечами воротник из газа, натянутого на тростниковый каркас, и нисподающая от этого воротника прозрачная вуаль, символизировал девственность королевы и её непорочность. Среди шекспировских героинь в "одежды Дианы" облекаются неприступная девственница Розалина, фальшивая девственница Таиса, возможно, Джульета в начале пьесы. Первой венчалась в белом Мария Стюарт.
Трудами многих исследователей установлено, что цвет - это некая энергия, которая дейстует на психику человека положительно или отрицательно, независимо от его сознания. Мы имеем представление о "холодных" и "теплых" цветах, о "звонких" и "глухих", о "мягких" и "жестких". Во многих случаях это результат того, что на цвет как бы перенесено качество вещей, которым он сам или его оттенок свойственен от природы.
Современник Шекспира обладал способностью воспринимать огромное количество цветовых различий, создавать новые варианты цвета, соотнося их названия с языком цветовых символов, пытаясь подчас довести сами символы чуть ли ни до мировоззренческих понятий. За всем этим стояли столетия, и ближе всех средневековье, которое и в области цвета установило иерархическую последовательность, над чем в ренессансной Италии уже иронизировали. А знаменитый Лоренцо Валла еще в 1430 г. выступил с темпераментным опровержением схоластического трактата Бартоло да Сассоферата о ценностной иерархии цвета. "Говорится о том, что белый - самый благородный из цветов, а черый - самый низкий и что все остальные цвета тем прекраснее, чем они ближе к белому , и тем безобразней, чем в них больше черноты... Смело могу сказать, что его нельзя считать чем-то противоположным превосходству белого: ворона и лебедь оба посвящены Апполону. На мой взгляд, эфиоп прекраснее индийца именно потому, что он чернее..." /Данилова И.Е. "Искусство Средних веков и Возрождения"/
Англичане переводили и печатали итальянские поэмы и трактаты о значении цвета, а шекспировский зловредный мавр Арон из "Тита Андронника", говоря о себе, гордо, заносчиво заявлял:
Цвет чёрный лучше всех других цветов:
Он отвергает все цвета другие.
Не обелить всем водам океана
Вовеки чёрных лебединых лап,
Хоть он их омывает беспрестанно. /IV,2/
В этой тираде выражено отношение англичан к цветовым символам. Сами обозначения были для них очень важны, а их иерархия почти ничего не значила, потому что лебедю равно важны и белые крылья и чёрные лапы.
У того же Шекспира, в эскизах художников к придворным спектаклям, в ремарках к маскам один и тот же цвет означал порой противоборствующие вещи. Фредерик Порталь, посвятивший символике цвета целое исследование /Portal F. Des coleurs dans l'antiquite, le moyen-age et les temps modernes. P., 1837/, говорит, что так называемые противоречия можно объяснить наличием и смешением как бы двух символических лексиконов - мирского и более древнего, священного. Так, на языке священном лазурь обозначала Небесную истину, а на языке мирском синий стал цветом Преданности, из-за чего в Англии считался /наряду с бурым/ цветом слуг и подмастерьев. И хотя в то же время синий означал Правду, Честь и ассоциировался с мадонной, аристократы предпочитали ему в своих костюмах бирюзовый /Возвышенность мысли/, морской волны /Веселье/ и т.п.
Многочисленные цвета, их названия и символический смысл были для елизаветинцев своеобразным отражением многокрасочности мира, что, естественно, особенно выразительно демонстрировал костюм. Костюм, столь важный для модников, влюбленных, придворных, актеров - словом, всех, кто хотел сказать нечто важное своим обликом. И хотя это были весьма яркие одежды, как правило, они были колористически гармоничными, о чем свидетельствуют портреты современников.
Попытаемся охарактеризовать цвета, наиболее часто называемые Шекспиром и, очевидно, предпочитаемые им , а также их условный смысл соответственно символическим лексиконом - мирскому, священному и театральному. Они не всегда совпадали, и зрители должны были разобраться, которому из цветовых кодов отдается предпочтение в той или иной сценической ситуации. Так, если по ходу спектакля на сцене действовали святые, праведники или привидения, цветовые символы в их костюмах, обозначали вещи священные. Если же персонаж оказывался в комическом положении или приближался к нему, то сочетание красок в его костюме или цвет отдельной детали сразу же вызывал смех, потому что "говорил" на языке театральных цветовых символов, языке, когда совпадающем с мирским, а когда доводящем его до клоунского гротеска.
Итак, красный, белый, зеленый, желтый. И ещё чёрный, как знак отсутствия, уничтожения цвета вообще. Шекспир другие цвета почти не называет, но мы убедимся, как богата красочными и смысловыми оттенками его палитра.
Белый издревле вызывал ощущение чистоты, легкости, света. Во времена Шекспира белый означал: Духовность и Духовный свет, Целомудрие, Простоту, Невинность, Ясность души, Девственность, Истину /наряду с более древним - золотым/, Траур.
В белое, подчёркивая свою девственность, любила одеваться английская королева Елизавета I.
"Земля мертва и белый плащ на ней", - говорит Шекспир в печальном пятом сонете.
Белый - древнейший цвет траура, символ неокрашенной одежды, знак отказа от всех цветов, вкупе олицетворяющих жизнь. Белый траур носили овдовевшие королевы. Белый избирали своим цветом некоторые монашеские ордена в знак отрешённости от красок жизни. А вот белый саван или белый стихарь у вященников имел совсем противоположное значение бессмертного преображенного тела Христа, Очищение мира:
Лорд Архиепископ,
Вы, чей престол храним гражданским миром,
Чья борода в дни мира поседела,
Чью мудрость и ученость мир вскормил,
Чьё облачение белое - эмблема
И голубиной чистоты и мира... /Генрих IV, часть II, IV,1/
Белый в данном случае рассматривался как цвет радостный, составленный из всех других цветов. В режиссерских ремарках к одной мистерии написано: "Отметь, что здесь Иисус входит внутрь горы, чтобы одеть белое платье, какое можно будет найти, и руки покроет загаром /Хрестоматия по истории западноевропейского театра, том I, стр. 118/. Загар нужен, чтобы усилить по контрасту впечатление белоснежности одеяния. Лебедь у Шекспира - "дьякон - в ризе белоснежной" /"Феникс и голубка"/.
Белые флаги вывешивали не только в знак окончания военных действий, но и над тюрьмами, когда там не было преступников - в знак Чистоты и Милосердия. Белый был также цветом Веры, Истины, Искупления, Святости жизни. В белые одежды по средневековой традиции должны были быть облачены ангелы, патриархи, праведники, великомученники. Являющиеся в видениях шекспировским героям предки, невинно убиенные и оклеветанные, соответственно должны были быть в белом.
Мария Стюарт, Королева Шотландская, в белом трауре. Неизвестный художник 1570-е годы.
Поэты и образованные люди связывали белый свет, означающий Беспорочность, Ясность, с лунным светом и богиней Дианой, благодаря чему белый цвет выражал Девственность. И Елизавете, за которой почти как титул закрепилось имя "королева-девственница", удавалось при всей "запачканности" своего костюма использовать в нём прозрачные ткани. Как правило, этот вздымающийся за её плечами воротник из газа, натянутого на тростниковый каркас, и нисподающая от этого воротника прозрачная вуаль, символизировал девственность королевы и её непорочность. Среди шекспировских героинь в "одежды Дианы" облекаются неприступная девственница Розалина, фальшивая девственница Таиса, возможно, Джульета в начале пьесы. Первой венчалась в белом Мария Стюарт.